Том 6. Статьи, очерки, путевые заметки - Страница 152

152

Есть печальное, красиво-печальное стихотворение Валерия Брюсова, У земли.

Помоги мне, мать земля,
С тишиной меня сосватай.
Глыбы черные деля,
Я стучусь к тебе лопатой.

Ты всему живому – мать,
Ты всему живому – сваха.
Перстень свадебный сыскать
Помоги мне в комьях праха.

Мать, мольбу мою услышь,
Осчастливь последним браком.
Ты венчаешь с ветром тишь,
Луг с росой, зарю со мраком.

Помоги сыскать кольцо.
Я об нем без слез тоскую,
И, упав, твое лицо
В губы черные целую.

Я тебя чуждался, мать,
На асфальтах, на гранитах…
Хорошо мне здесь лежать
На грядах, недавно взрытых.

Я – твой сын, я – тоже прах,
Я, как ты, – звено созданий.
Так откуда – страсть и страх,
И бессонный бред исканий?

В синеве плывет весна,
Ветер вольно носит шумы…
Где ты, дева-тишина,
Жизнь без жажды и без думы…

Помоги мне, мать. К тебе
Я стучусь с последней силой.
Или ты, в ответ мольбе,
Обручишь меня с могилой?

В этих красиво-покорных строках звучит чувство, слишком больно-знакомое каждому, кто хочет от жизни безмерности, Красоты, и вольности, но силой тупого проклятия прикован к навязанной его сознанию убогой действительности. Но здесь есть Талисман – добровольная жертва. Жертва – пугающее слово, но в нем радостный исход. Не о жертве робкой, смиренной говорю я, а о смелой жертве с блестящими зрачками. Освободительно и дивно, когда один встает против множества, когда мысль побеждает вещество.

И не на могилах ли цветут самые зеленые травы? Мне кажется, что Земля дает нам – свадебное кольцо, и что одежда ее – не черная, а изумрудная.

Земля, я неземной, но я с тобою скован,
На много долгих дней, на бездну быстрых лет.
Зеленый твой простор мечтою облюбован,
Земною красотой я сладко заколдован,
Ты мне позволила, чтоб жил я как Поэт.

Меж тысячи умов мой мозг образовала
В таких причудливых сплетеньях и узлах,
Что все мне хочется, «Еще!» твержу я – «Мало!»,
И пытку я люблю, как упоенье бала,
Я быстрый альбатрос в безбрежных облаках.

Не страшны смелому безмерные усилья,
Шутя перелечу я из страны в страну.
Но в том весь ужас мой, что, если эти крылья
Во влаге омочу, исполненный бессилья, –
Воздушный, неземной, я в Море утону.

Я должен издали глядеть на эти воды,
В которых жадный клюв добычу может взять,
Я должен над Землей летать не дни, а годы.
Но я блаженствую, я – лучший сон Природы,
Хоть как я мучаюсь, – мне некому сказать.

И рыбы бледные, немые черепахи,
Быть может, знают мир, безвестный для меня.
Но мне так радостно застыть в воздушном взмахе,
В ненасытимости, в поспешности и страхе,
Над пропастью ночей, и над провалом дня.

Земля зеленая, я твой, но я воздушный,
Сама велела ты, чтоб здесь я был таким,
Ты в пропастях летишь, и я лечу, послушный,
Я страшен, как и ты, я чуткий и бездушный,
Хотя я весь – душа, и мне не быть другим.

Зеленая звезда, планета изумруда,
Я так в тебе люблю безжалостность твою,
Ты не игрушка, нет, ты ужас, блеск, и чудо,
И ты спешишь – туда, хотя идешь – оттуда,
И я тебя люблю, и я тебя пою.

В раскинутой твоей роскошной панораме,
В твоей – нестынущей и в декабрях – Весне,
В вертепе, в мастерской, в тюрьме, в семье, и в храме,
Мне вечно чудится картина в дивной раме,
Я с нею, в ней, и вне, и этот сон – во мне.

Сказал, и более я повторять не стану,
Быть может, повторю, я властен повторить:
Я предал жизнь мою лучистому обману,
Я в безднах мировых нашел свою Светлану,
И для нее кручу блистающую нить.

Моя любовь – Земля, я с ней сплетен – для пира,
Легенду мы поем из звуковых примет.
В кошмарных звездностях, в безмерных безднах мира,
В алмазной плотности бессмертного Эфира –
Сон Жизни, Изумруд, – Весна, Зеленый Свет!

Земля, ты так любви достойна, за то, что ты всегда иная.
Как убедительно и стройно все в глуби глаз, вся жизнь земная.
Поля, луга, долины, степи, равнины, горы, и леса,
Болота, прерии, мареммы, пустыни, Море, Небеса.

Улыбки, шопоты, и ласки, шуршанье, шелест, шорох, травы,
Хребты безмерных гор во мраке, как исполинские удавы.
Кошмарность ходов под землею, расселин, впадин, и пещер
И храмы в страшных подземельях, чей странен сказочный размер.

Дремотный блеск зарытых кладов, целебный ключ в тюрьме гранита,
И слитков золота сокрытость, что будет смелыми отрыта.
Паденье в пропасть, в мрак и ужас, в рудник, где раб – как властелин,
И горло горного потока, и ряд оврагов меж стремнин.

В глубоких безднах Океана – дворцы погибшей Атлантиды,
За сном потопа – вновь под Солнцем, ковчег Атлантов, Пирамиды.
Землетрясения, ужасность – тайфуна, взрытости зыбей,
Успокоительная ясность вчера лишь вспаханных полей.

Земля научает глядеть – глубоко, глубоко.

Телесные дремлют глаза, незримое светится око.
Пугаясь, глядит
На тайну земную.
Земля между тем говорит:
Ликуй – я ликую.

Гляди пред собой.
Есть голос в веселом Сегодня, как голос есть в темном Вчера.
Подпочва во впадине озера – глина, рухляк, перегной,

152